Штурм бездны: Море - Дмитрий Валентинович Янковский
Наша игра в гляделки затянулась, а мне надо было выдавить Дохтера из пылевого облака под прицел Вершинского. Чтобы придать противнику ускорения, я из положения лежа снова прицелился в него из гарпунного карабина. Но на это раз я решил не делать это вхолостую. На цевье карабина было всего восемь кнопок, и я подумал, что, нажимая их по очереди, я в конце концов неизбежно наткнусь на кнопку предохранителя и приведу оружие в боеспособное состояние. Чтобы не путаться, я решил начать с дальней от себя кнопки. Но только я ее нажал, сразу стало ясно, что это не предохранитель, потому что перед моим лицом расцвел веер азимутов голографического прицела.
Это Дохтера моментально деморализовало. Если он и думал до этого, что я не могу справиться с карабином и выстрелить из него, то теперь уверенности в этом поубавилось сильно. Ход мысли был ясен – если я знаю, как прицел включить, то и с другими органами управления разобрался. Увидев включенный прицел, Дохтер так сдрейфил, что снова показал мне спину, и, петляя, принялся удаляться вверх по отрогу. Я улыбнулся. Еще пара секунд, и его станет видно ос гравилета. В какой-то мере это меня даже расстроило. Вершинский без затей пристрелит его, а я бы сам хотел Дохтеру кишки выпустить.
Между тем, как я и ожидал, страх выгнал Дохтера наверх, и он выскочил из спасительной пылевой завесы. При этом он через плечо то и дело поглядывал на меня, чтобы я не поднялся и не разорвал дистанцию. Он надеялся оторваться от меня метров на тридцать, и прицельно накрыть ракетой. И тут меня уже поза камбалы не спасет.
Но стоило Дохтеру оказаться вне облака пыли, Вершинский его заметил, и дал по нему очередь из бортового пулемета. Пули прошли метрах в пяти от ног Дохтера, подняв высокие фонтаны известковой пыли. Я сначала не понял, почему Вершинский не ударил ракетой, но потом сообразил, что он не видит меня в пыли, не знает, где я и как далеко от противника, боится зацепить меня взрывом, поэтому использует пулемет.
Тут у Дохтера началась паника. Он понял, что из пылевого облака ему выскакивать точно нельзя, дернулся сначала ко мне, вниз по отрогу, потом понял, что это не в его интересах, и, кубарем скатившись ниже, рванул вдоль отрога обратно к поселку. При этом гребень прикрыл Дохтера и от меня, и от пуль Вершинского. Однако, мне это скорее было на руку, потому что Дохтер не мог меня видеть, а это давало мне широчайший простор для маневра.
В первый момент я чуть было не рванул прямо за Дохтером, но потом сообразил, что стоит мне оказаться на гребне отрога, я стану отличной мишенью. Я не стал переваливать через него, а тоже бросился вниз, но по другую сторону от гребня, чтобы Дохтер меня не видел. На бегу, чтобы не мельтешило в глазах, я выключил прицел карабина. Боль в бедре сделалась тупой, отдавалась во все тело, а от потери крови у меня начало шуметь в глазах. Сердце работало как-то странно, меняя ритм, и это меня беспокоило. Дыхание тожесбилось быстрее, чем я ожидал. Пришлось сбавить темп, улечься на землю и, прикрывшись полынью, заглянуть через гребень отрога.
Дохтера я сразу увидел, не смотря на дымовую завесу. Нас разделяло чуть больше тридцати метров. Он отстал, и теперь мне достаточно было просто скатиться с отрога, чтобы оказаться перед противником. Но, прежде, чем это сделать, я включил прицел, навел его на Дохтера и попробовал вторую кнопку. К сожалению, сразу стало понятно, что и это не предохранитель, так как кнопка включила систему адаптации эргономики. Удобно кстати, и я чуть укоротил приклад и сдвинул цевье на себя, но больше времени терять было нельзя. Я выключил прицел, прицепил карабин к каркасу, чтобы не порезаться о наконечник гарпуна, и кубарем бросился вниз по склону.
Боль тут же ударила по всему телу, известковая пыль налипла на пропитанную кровью штанину. Дохтер тоже увидел меня на белесом склоне отрога, вскинул было ружье, но было уже слишком поздно. Нас разделяло метров пятнадцать, и я прыгнул изо всех сил, чтобы еще сократить расстояние. Приземление после прыжка далось мне плохо, я оступился, подвернул раненную лодыжку до хруста, вскрикнул, еще пролетел кубарем, и распластался почти у самых ног Дохтера.
Он не стал мешкать, перехватил ружье, и попытался ударить меня в лоб прикладом, но я подставил руки, убрал голову, и перекатом ушел метра на два в сторону. Попытался отстегнуть карабин с каркаса, но не успел – Дохтер снова кинулся на меня. Гарпун достать было проще, я вырвал его из гнезда, перехватил, как копье, и ткнул в сторону Дохтера наконечником.
– А что ты на такой зонд скажешь? – прошипел я, едва не теряя сознание от боли и потери крови. – Хочешь, я тебе его засажу, как ты Ксюше?
Но встать я не мог. Стоит мне оказаться на ногах, Дохтер тут же пальнет в меня ракетой, ничем не рискуя. С такого близкого расстояния она прошибет мое тело на вылет, и пролетит еще метров сорок, прежде чем войдет в склон за моей спиной и взорвется.
– Щенок! – Дохтер сплюнул, и начал меня обходить, пользуясь моей пониженной мобильностью.
Ствол ружья он с меня не спускал, думал, что у меня сдадут нервы, и я вскочу на ноги. Но я лишь вертелся на месте, чтобы все время быть лицом к противнику. Наконец, он ринулся в атаку, но я чуть привстал и метнул гарпун Дохтеру в брюхо. Ему пришлось развернуть корпус, но лезвие все равно его вскользь зацепило, распороло ветровку и бок. Крови брызнуло много, ее алые пятна отлично были видны на склоне, засыпанном известковой пылью. Дохтер вскрикнул, но в несколько шагов все же достиг меня и так приложил мне прикладом в челюсть, что у меня в глазах потемнело.
Но лежачее положение дает свои преимущества, главное из которых – отсутствие необходимости удерживать равновесие. Я уперся ладонями в грунт, согнул колено, и пнул Дохтера в пах левой ногой. Такой удар, да еще когда упрешься спиной в землю, да еще снизу вверх, дорогого стоит. Дохтер аж ногами от земли оторвался сантиметра на два, взвыл, согнулся пополам, и задницей рухнул на землю. От такого приземления его палец непроизвольно прижал спусковую пластину ружья, оно выстрелило, пустив ракету под сорок пять градусов.
Такого развития ситуации Дохтер не ожидал. Ему нужно было секунды три, чтобы перезарядить ружье, но я, получив возможность вскочить в полный рост, не собирался ему давать ни малейшей форы. Прыгнув с места, я принялся молотить Дохтера ногами, куда придется. Он отбивался, подставляя под мои удары ружье, я лупил в металл, но боли почти не чувствовал. Она была такой сильной, что уже перевалила некий порог возможности восприятия. Вот только толку от моих ударов было немного. Дохтер извернулся, и мощно пнул меня в раненное бедро. Я взвыл от боли и рухнул на правое колено. Воспользовавшись моментом, Дохтер вскочил, и, все еще не в силах разогнуться, бросился наутек в сторону поселка, на ходу доставая из кармана ракету.
Я, не долго думая, сорвал с каркаса карабин и включил прицел. Мне пришло в голову, что я зря начал пробовать кнопки с дальней от себя. Предохранитель, скорее всего, наоборот, мог быть ближней к стрелку кнопкой. Я нажал ее, и тут же выругался от разочарования – она тоже не была предохранителем, а лишь включала лазерный целеуказатель.
Дохтер продолжал удаляться, и мне нельзя было тратить время даром. Пришлось
